Смок - боевой змей - Страница 42

«Били?» — хотел спросить Олята, но постеснялся.

Нагрудник и сбрую они закончили к вечеру, а в сумерках вернулась ватага. Едва перемолвившись с Некрасом, ватага поужинала и повалилась спать. Дозоры Некрас высылать не стал — без того было ясно, где люди Великого. Олята успел поспать, сотник велел ему сторожить стан. Оляна вызвалась сопровождать брата, Некрас не возражал. Брат и сестра верхом ездили вдоль берега, время от времени Олята, как учили, слезал с коня и ложился ухом на землю — слушал, не скачет ли кто. Гордость переполняла отрока: впервые послали в сторожу! Одного! Оляну можно не считать. Во-первых, сама увязалась, во-вторых, в случае чего толку от нее мало — нож держать и тот не умеет. А вот Олята и мечом, и копьем, и сулицей…

Ночь стояла тихая, никто не подкрадывался в ночи к становищу, и Олята заскучал. Поэтому не шикнул на сестру, когда та заговорила.

— У Некраса есть жена? — спросила Оляна.

— В ватаге ни у кого нет, — важно ответил Олята.

— У одного появилась! — возразила сестра, и отрок понял, что она улыбается.

— Нет у Некраса жены! — повторил сердито.

— Почему?

— Воевал много, был в полоне у половцев и ромеев… Когда ему? При такой жизни, зачем жена?

— Жена жене рознь! — сказала Оляна.

— Ты на него не заглядывайся! — сердито сказал Олята. — Он, может, князь!

— С чего взял?

— Ученый! Видел раз, свиток читает. Глянул через плечо — буквы не ведомые. Спросил: ромейские! Грамотных у нас много, нас тобою учили, есть люди, что по-гречески говорят, но читать по-ромейски!

— В полоне научился.

— В полоне сапоги тачал и сбрую шил. Стали бы раба учить! Видела, как ватага Некраса слушается!

— Так он старший!

— Почему он, а не Малыга? Тот и годами почтенней, и воевал более. Малыга Некрасу кланяется, как Светояр Ярославу. Если Некрас князь, то на смердке не женится. Ему и на боярыне зазорно.

— А как Улыба?

— Улыба не женой была, сударушкой. Жить с бабой и женится на ней — разная справа. Не ровня ты ему. Выбрось из головы!

Оляна надулась и более не заговаривала — так и проездили молчком до конца стражи. Сменившись, Олята поскакал в становище, а Оляна — в весь. Олята хотел сопроводить — мало ли что, но сестра слушать не стала. Олята не спорил — притомился.

Ватага встала с рассветом и едва поснедала, как из Белгорода прибыл гонец. Коротко перемолвившись с Некрасом, гонец ускакал.

— Сбираемся! — велел Некрас. — Завтра — рать. Светояр войско к Лысой Горе ведет. Выступаете немедля, я с Олятой на смоке вылетим затемно.

Дружинники сбирались быстро. Вытаскивали из тороков брони и шлемы, вздевали, проверяли оружие и сбрую. Олята с завистью глядел на оружие. У каждого дружинника оказалась кольчатая бронь с зерцалами, шлем с личиной, кроме мечей и засапожников, — палица или кистень. Копье и сулицы — само собой. У большинства бронь была побитой, изрубленой, даже проломленной, но все-таки бронь… Прослышав об отъезде, набежали из веси смерды и бабы, следом — дети. Совали хлеб, вяленое мясо, подносили ковши с медом и брагой. Дружинники не отказывали: выпивали на ходу, снедь совали в седельные сумы. Олята, довольный, что полетит на смоке, не путался под ногами. Взобрался на Дара и стоял в сторонке. Костер не успел догореть, как у становища вырос строй конных воинов: в броне, шлемах, с копьями и мечами. Малыга, проверяя, опустил стальную личину, его примеру последовали остальные: перед толпой возник десяток всадников с нечеловеческими железными лицами. Дети испуганно захныкали, взвыли бабы. Малыга с товарищами подняли личины, бабы успокоились, только продолжали всхлипывать малявки. Внезапно из толпы выбежала Нежана и легла на траву. Брага слез с коня и пошел к женщине. Нежана задрала подол, сверкнув белым телом, Брага спустил порты; мужчина и женщина слились на глазах у всех.

— Что это? — изумился Олята.

— Прощаются, — тихо сказал Малыга. — На брань идем.

— При всех?

— Обычай такой. Коли Брага не вернется, а Нежана родит дите, никто не попрекнет. Все послухи, что женой признал.

— Брага женится на Нежане?

— Почему нет? — сказал старый кмет. — Баба красивая, молодая, здоровая. Двух сынов родила, значит, и Браге родит. Горя хлебнула, нужду знала — не станет хвостом крутить, пока муж на рати. Хорошая женка!

«Правильно Оляна за Брагу не шла, — подумал Олята, отворачиваясь. — Не то б и ее на лугу…»

Прощание не затянулось. Брага вскочил на коня, Нежана пошла рядом, держась за стремя. У дороги дружинник, склонившись, поцеловал ее в уста и поскакал вслед уходящей ватаге. Нежана повернулась к толпе. Глаза у нее влажно блестели, но сама женщина улыбалась. Ждан первый поклонился ей, следом — другие смерды. Из толпы выбежали Первуша и Вторак. Мать взяла их за руки и, гордо подняв голову, пошла к веси…

После полудня из Белгорода приехал возок. Олята с Некрасом стащили на землю тяжеленные корзины с железными стрелами. Олята, любопытствуя, взял одну. Стрела была короткой, но толстой, с четырехгранным хищным острием. Тяжелая.

— Сверху кидать, — пояснил Некрас, забирая стрелу. — По моему велению сковали. Пробьет любой доспех.

— Смок подымет нас со стрелами?

— Еще и коня посадим! — заверил Некрас.

До вечера они прилаживали на крупе смока корзины, пробовали, легко ли открываются съемные донца.

— Ремень будешь дергать, как я скажу! — учил Некрас.

За хлопотами незаметно пролетел день. Оляна привезла обед, а от ужина Некрас отказался, сунув в седельную суму половину каравая и завернутую в холстину вареную баранину. Некрас облачился в кольчатую бронь и шлем, перепоясался мечом. У Оляты брони не было, обошелся куяком без рукавов. Куяк с нашитыми железными пластинами крепко стянул поясом с мечом. Оляна обняла брата и расцеловала, затем подошла к Некрасу. Сотник легко привлек деву к себе.